За тех, кто в морге (сборник) - Страница 69

— А ты не видишь, что ли? Или думаешь, я здесь ради собственного удовольствия сопли морожу? Работа у меня такая, да! Ну, чего надо?

— Вам привет от Саши, — сказала я, — того самого, что вам жильцов в дом организовал. Забыла, как вас зовут… Петрович или Иваныч…

— А-а, от Сашки вы, значит, — заметно успокоился папаша. — Так я Григорьич, а не Петрович… А то смотрю, мужик какой-то вышел из машины, я и решил посмотреть, какого хрена ему надо, а тут ты появилась, ну значит, думаю, не бандиты. Ты ведь не бандитка, девка?

— Нет, папашка, я их атаманша, — не выдержала я. — Так как же мне ваших жильцов найти?

— А что их искать-то? Они в доме были, с час назад только уехали, я видел.

Это было неприятным известием.

Я опешила, но потом, прокрутив фразу сторожа в голове, еще раз переспросила:

— Как же это так: и в доме, и уехали?

— А так, ты что, не понимаешь, что ли? — прикрикнул сторож, досадуя на вечную женскую бестолковость. — Жить-то они живут, но сейчас уехали куда-то, я видел, как их машина пошла в город.

Я перевела дух. Это известие означало, что уехали не навсегда и не все, а кто-то и остался. Но в любом случае их теперь в доме стало меньше как минимум на одного: кто-то же должен был управлять машиной, и я, недолго думая, тут же отреагировала:

— Да не все они уехали, не все, я точно знаю! Они меня ждут. Как проехать к дому?

Сторож помялся, закинул ружье на плечо и на всякий случай, не подходя близко к воротам, помахал рукой в сторону трассы:

— А вот вернетесь на дорогу-то, и почти напротив, почти вот ровно напротив меня будет еще одна дорожка, по ней езжайте, и через триста метров увидите. Один мой домишко там стоит. Один, под новой крышей. Правда, сейчас темно, — сторож почесал нос в задумчивости, — не видно будет, как крыша блестит. Она новая у меня, — повторил он еще раз, словно блеск его крыши был именно тем вечно недостающим компонентом к моему счастью.

Я быстро поблагодарила скучающего аборигена и позвала Виктора обратно в машину.

— Ну что там? — лениво поинтересовался у нас Виталик. — Двери быстрей закрывайте, мороз на дворе, не май месяц…

— Поехали отсюда, потом покажу куда, — скомандовала я.

Замечание Виталика про мороз, с которым мы с Виктором некоторым образом уже познакомились, сильно задело меня, но я решила пока промолчать.

Зная свой характер, я уже точно понимала, что это «пока» не затянется дольше возвращения в город.

Найдем мы сейчас Маринку или нет, но пусть Виталик услышит от меня несколько неприятных слов. Гарантирую.

Виталик вывел свой «Мерседес» обратно на дорогу, и тут я, найдя указанную сторожем дорожку, приказала ехать по ней, выключив фары.

На самом деле я думала, что если кто-то и уехал из дома, то почти наверняка кто-то в нем и остался.

Виталик послушался, но выдержал с полминуты, не больше.

— Да я здесь всю машину поуродую! — вскричал он и включил фары.

Я тут же нагнулась вперед и, нажав кнопку на панели, выключила их.

— Останавливай свой тарантас! — рявкнула я. — И, вообще, можешь уезжать домой! Мы с Виктором пойдем пешком!

Я, конечно, немного погорячилась, но мне казалось, что Виталик не уедет.

Он остановился, мы с Виктором вышли, но вскоре я услыхала сзади мелодичное чириканье, означающее, что Виталик поставил машину на сигнализацию, и последующее за этим прерывистое сопение и пыхтение сзади сообщило мне, что трепетный Маринкин Ромео догоняет нас, стараясь изо всех сил.

— Ну вы… ых-ох-уф! — пропыхтел Виталик, хватая меня за руку. — Не так быстро, тут темно… не видно, куда… уфх… ноги ставить.

Я решила проявить свое, данное мне от природы, чувство великодушия и затормозила движение, тем более что сразу же из-за легкого поворота направо перед нами вырос темный силуэт одноэтажного дома, одно из окон которого было освещено.

Дом был окружен невысоким деревянным заборчиком.

Почти сразу же, как только я увидела дом, откуда-то из-за заборчика залаяла собака, судя по голосу, мерзючая шавка, из тех, что могут лаять, не переставая, часами.

— Скройтесь! — громким шепотом приказала я.

Виталик открыл рот, собираясь что-то произнести, но Виктор резко дернул его за руку и сделал подножку, подставив свою вторую руку для страховки.

Очень аккуратно Виталик разлегся на дороге и даже сказать ничего не успел. Возможно, что сразу после «положения» тела Виктор еще этому телу и рот прикрыл. Не знаю, не видела, но факт, что Виталик не произнес ни звука.

Освещенное окно в доме погасло, и, когда я подошла к калитке, у меня было сильное ощущение, что за мной внимательно наблюдают.

Отступать было поздно и глупо, поэтому я толкнула калитку и вошла во двор.

Шавка сразу же перестала тявкать и, мгновенно подбежав ко мне, завиляла хвостом, радостно повизгивая.

Она оказалась примерно такой, как я и предполагала: породы «московская дворянка», пятнистая и ужасно противная.

Я, едва не поскользнувшись на обледенелой ступеньке, поднялась на крыльцо, постучала в дверь и крикнула:

— Открывай, Григорьич! Я видела, что ты дома! Открывай, сволочь!

Не знаю, почему я избрала именно такую тактику проникновения в дом, но в ту секунду мне показалось, что она самая простецкая и потому надежная — пришла знакомая подвыпившая дама Григорьича, разве такого не может быть?

Меня внезапно посетила рассмешившая меня мысль, что Григорьич мог оказаться передовым работником совхоза и культурно продвинутым мужчиной. Ну в смысле из тех культурно продвинутых, которые уже не мужчины, а мужчинки. Чтобы не рассмеяться, я забарабанила еще сильнее: